Тем утром, как ни в чём не бывало, Полуянов пошел в магазин за хлебом.
В небольшой очереди за свежей выпечкой он нечаянно наступил на ногу какому–то старикашке с бинтовой повязкой на руке и конечно же извинился, но старикашка стонал, кряхтел и сыпал проклятиями.
Полуянов ужасно расстроился — он не любил причинять людям боль, даже если нечаянно. К тому же дедулька и так был нездоров судя по перевязанной руке... Он в полном смятении смотрел на старичка, извивающегося в ацких корчях.
И когда Полуянов совсем уже отчаялся и хотел вызывать скорую помощь, старичок похабно заржал и сделал Полуянову саечку: щёлкнул по подбородку так, что верхняя и нижняя челюсти стукнули друг о друга.
— Саечка за испуг, мудила, — рявкнул дед — Под ноги смотри, конь.
С одной стороны Полуянов почувствовал облегчение что все–таки не задавил старичка, с другой — обиду, потому что старикан быковал и поставил ему совершенно незаслуженную саечку за испуг. Ведь Полуянов боялся не за себя, а за него
Весь вечер печальный Полуянов слушал альбом «Forever Young» — третий сингл группы Alphaville и грустно подпевал:
фэˈревэр ян, ай уант ту би фэˈревэр ян
ду ю ˈрили уант ту лив фэˈревэр
фэˈревэр — энд ˈевэр.....
Ночью он долго ворочался и наконец под утро забылся сном.
Проснулся он поздно, открыл глаза и негромко взвыл от ужаса. Рядом с ним на его узкой холостячьей кровати находилась совершенно незнакомая и очень странная гражданка.
Она лежала рядом с ним на подушках и подперев щёку ладонью глядела на него сверху вниз. Ростом она была крошечным, почти карликовым. Босыми ногами с неаппетитного вида ногтями она упиралась Полуянову в грудь.
Руки её были длинными, с заскорузлыми мужскими пальцами, которыми она слегка постукивала Полуянову по затылку. Что особенно поражало, так это нос незнакомки . Он был непропорционально огромным, пеликановым, крючковатым на конце. Под клювом–носом виднелся широкий, от уха до уха зубастый рот. Рыжие волосы незнакомки торчали в разные стороны как мочалка, а глазищщи тоже рыжие, почти оранжевые, круглые и неподвижные были совсем без ресниц и бровей.
Из одежды на ней был мясницкий крошечный фартук, а под ним домашний застиранный красный халат.
Любой из вас без сомнения решил бы что это чудовище, но Полуянов был джентльменом и даже в мыслях не смел называть женщину чудовищем только потому, что она немного не симпатичная и не соответствует общепринятым стандартам.
Да и кто определяет эти стандарты? Хмыри какие–то, небось.
— Проснулись, миленький! Проснулись сладенький! — застрекотала рыжая гостья.
— Вы кто? — осипшим от страха голосом спросил Полуянов.
— Вчерась Олег Палычь изволили передать — она засмеялась и при этом на массивных челюстях оголились её мелкие острые, как у пилы зубки.
— Ка–ка–каакой ещё Олег Палычь? — заикаясь от страха промямлил Полуянов.
— Ну как же? — Почти обиделась дамочка, — Олег Палычь. Из булочной.
Полуянов тут же вспомнил злорадного старикана которому нечаянно наступил на ногу.
— Изволили передать? — не понял Полуянов. — Ничего он мне не передавал...
— Ну как это, не передавал? — лязгнула зубьями карлица прямо у его носа . — Разве они не делали вам саечку за испуг и тем ритуалом вам меня и передали, сладенький мой! Я и есть Саечка. Са–е–чка . Так меня и величают и передают от одного к другому за испуг. И пока ты меня не передашь кому–нибудь ещё, буду я у тебя жить–поживать и покусывать тебя, покусывать...
— Обожаю кусаться — заявила она, подняла голову и впилась острыми как лезвие зубами в его правое ухо.
Полуянов визгнул и с силой отодрал от себя карличиху, но та ещё больше разъярилась, слегка отскочила в сторону, оглядела всего его как бы выискивая глазами сочный кусок плоти и с разбегу впилась острыми зубами теперь уже в правую руку Полуянова.
Кровь брызнула на подушку на простыню и даже на ковёр и Полуянов взвыл от боли.
—Миленький Полуянов, Ви такой лапочка, такой сладенький...Ну дайте похрумкать! — И она вожделенно заколотила зубами.
— Чего похрумкать!? Мне же больно! — взмолился Полуянов. — И вы пугаете меня до смерти! Боже мой! Кому бы мне вас передать?...
— Никто меня не любит! Все хотят от меня избавиться. — зарыдала Саечка и здоровенными когтистыми ручищами стала тереть глаза–фары. — Обзывают уёбищем, прогоняют от них... Как будто им жалко если покусаю немного.
— Ну не плачь, Сая. — Он осторожно погладил её по плечу — Просто ты уникальная, а вовсе не страшная. И любишь кусаться до крови. Всего один несчастный недостаток для женщины, разве это страшно?
Саечка неожиданно успокоилась, свернулась калачиком на окровавленной подушке и уснула.
Во время сказанный комплимент может спасти мужику жизнь . Так то.
А Полуянов подождал пока она заснёт крепко–накрепко, перевязал бинтами раны и пошёл к соседу. Он не собирался передавать Саечку соседу, но хотел посоветоваться с ним как быть дальше.
У соседа был совершенно остервенелый дверной звонок и поэтому Полуянов никогда не звонил, а только стучал.
Он постучал и стал ждать. Раздались осторожные шаги, дверь приоткрылась и показалась голова соседовой жены Клары.
— Ево нет дома. Проваливай, Полуянов.
Полуянов несказанно удивился. Это был первый раз на его памяти когда соседа не было дома. Всё это было очень подозрительно.
Вид у Клары был зловещий. Особенно Полуянова поразило то, что на ней была соседова тельняшка которую тот не снимал никогда, ни зимой ни летом. И мало того — вся эта тельняшка была в бурых, кровавых, пятнах.
«Сожрала, таки...» — в ужасе подумал Полуянов, вспоминая как сосед жаловался что жена пилит его и жрёт.
Соседка захлопнула дверь перед самым полуяновским носом и он в отвратном настроении, обуреваемый нехорошими предчувствиями отправился к своей бывшей, Лариске.
Лариска была не одна, а со своей закадычной подругой толстушкой Жанкой, которую держала подле себя чтобы на её фоне казаться стройнее и привлекательнее.
Жанка была жизнерадостной, розовощёкой пухляшкой, сразу видно — не жилец.
Они обе деловым образом ходили по комнате и разнашивали новые туфли. Рядом на журнальном столике стоял ларискин ноутбук.
— Ху из зыс, блядь? — заорал кто–то из ноутбука и Полуянов вздрогнул от неожиданности. На экране ноута зияла недовольная рожа какого то хмыря.
— Донт вори, Джонни — заворковала Лариска противным голосом — Зысыс май экст хазбент.
— Ты чего припёрся, козлина? Не видишь, мы работаем? — Оттащила его в сторону Лариска. — И почему ты весь в крови и опять весь в синем? У тебя другой одежды нет?
— Ты же знаешь, у меня нет совершенно никаких особенных примет. Вдруг я пропаду или умру и потребуются приметы чтобы меня опознать? А так скажут: Потерпевший был весь в синем.
Оказалось что они разнашивают новую обувь, а чувак в ноуте наблюдает за ними в прямом эфире за деньги, потом они почтой посылают чуваку эту обувь бандеролью до востребования.
— И что он делает с этой обувью? Продаёт что ли? — не понял он.
— Какой же ты недалёкий, Полуянов — вздохнула Лариска. — Он эту обувь потом нюхает и получает от этого мощный сексуальный разряд. Иди Полуянов, не мешай нам...
Полуянов уже было собрался уходить, но тут в коридоре его настигла толстушка Жанет.
Она с разбега пригвоздила Полуянова к стене своим пышным телом и начала шептать в ухо с придыханием страстным контральто: "ты мне всегда нравился, Полуянов... Твоя элегантная бестолковость. А то что у тебя нет никаких особенных примет это даже большой плюс, Полуянов. С таким особенным безликим обличьем ты мог бы стать великим преступником!"
Полуянов расслабился и безвольно повис удерживаемый с одной стороны телесами Жаннет, а с другой коридорной стеной. Его немного беспокоили такого рода африканские страсти, но Жаннет шептала ему на ухо всякие непристойности, и изо рта у неё вкусно пахло мармеладками.
Полуянов вспоминал школьный курс по физике:
«В ньютоновской механике взаимодействия описываются на языке сил, действующих между телами. Сила — векторная физическая величина, характеризующая механическое действие одного тела на другое и являющаяся мерой этого действия.»
Ему даже стало приятно вот так висеть зажатым с двух сторон и он вдруг почувствовал что обретает некую жизненную основу и вот так бы ему висеть и висеть, но неожиданно Жаннет лизнула Полуянову ухо и он словно очнулся от сна. Ухо неприятно захолодело, а Полуянову всегда было не по себе когда у него мёрзли уши.
Это был очень подходящий момент сделать Жаннет саечку за испуг и тем самым передать ей кровожадного монстра, но Полуянов не стал этого делать. Во–первых, Жанка хорошая, а во–вторых и в главных он ей нравился. А нравился он редко кому, хотя был милым и добрым человеком.
Уже был вечер когда он возвращался домой. По дороге он забежал в аптеку и купил 4 упаковки бинтов для перевязки. На всякий случай.
Перспектива жить с кровожадной прожорливой Саечкой донельзя пугала Полуянова, но он решительно не находил достойной кандидатуры для её «передачи». Прежде чем сделать кому–нибудь саечку, надо этого кого–нибудь напугать. И этот кто–то должен быть человеком не хорошим, иначе — не честно.
Он и представить не мог как это сделать... И где на этом свете найти человека не хорошего, тоже представить не мог.
Полуянов поднимался по лестнице к своей квартире и тут вспомнил о бедном соседе и кровососке Кларе, его жене, и остановился у их двери.
Он постоял немного в раздумиях, затем снял брюки, рубашку, свитер, трусы и даже носки. И остался только в одном плаще на голое тело.
На этот раз он не стучал, а стал беспрерывно звонить в ужасающий соседский звонок.
Дверь резко открылась и выбежала разъярённая Клара в той же тельняшке с бурыми пятнами.
— Ну чё надо? Говорю же — нет его. Ушёл.
— Ушёл? А ведь слишком рано он от нас ушёл! — горько, трагическим голосом вскричал Полуянов. — Такого человека загрызла!
Он распахнул полы своего плаща и бесстыдно двигая бёдрами стал махать своим хуем и по, и против часовой стрелки в каком–то самозабвенном остервенении.
И тут уж кровожадная Клара опупела до нельзя от такого Полуяновского поведения, челюсть у неё отвисла и Полуянов недолго думая, отвесил ей сочную саечку! Верхняя и нижняя челюсти стукнули друг о друга с ярким, торжественным звоном.
— Саечка за испуг! — хрипло вскрикнул Полуянов. Из глаз его брызнули слёзы. — Это тебе за Петровичя, сука!
Когда он вернулся домой Саечки уже нигде не было. Только окровавленная постель напоминала об её, здесь, пребывании.
Полуянов налил стопку водки, выпил залпом и стал думать о своём соседе Петровиче. Поминать его.
Вспомнился Полуянову один яркий эпизод из жизни Петровичя, коему он лично был свидетелем.
Однажды сосед немного под шафе слил в унитаз остатки солярки, потом забыл об этом и присел посрать и заодно покурить прямо на очке.
Святое дело, хуле.
Да только забыл что соляру то не смыл и под конец кинул окурок по привычке в унитаз. Тут ему жопу с яйцами и разорвало на канадский крест. Санитары его спускали на носилках с окровавленной жопой по узким подъездным поворотам и решили расспросить как сосед получил такие ужасные травмы.
Сосед грит, так и так мол и так. Посрал, покурил, кинул бычок по привычке в унитаз, керамический унитаз взорвался и разъебашил ему всю промежность, блядь.
Санитары как услышали это стали ржать как подкошенные, упустили нечаянно носилки и сосед ещё и по лестнице вниз скатился с порванной то жопой. И ногу сломал до кучи.
И хоть бы хны. Вот такой человек был, а тут какая–то тварь взяла и сожрала.
Полуянов лёг в постель, закрыл глаза и услышал как за стеной дико завопила Клара.
Он хотел было порадоваться свершившемуся возмездию, но боль даже такой злодейки как Клара, его не радовала.
"Плохо быть хорошим" — подумал Полуянов про себя и с этими мыслями крепко заснул
Страсти-то какие... Помнится, в школе мы тоже саечки раздавали друг другу, и ничего. А счас выяснятся, что с огнём играли!
К слову, соляра не взрывается, лучше для этих целей в унитазе бензин использовать, ну или растворитель какой-нибудь...
01.07.2025 18:30:04
№2
- Вы практиковали обратные роды? - спросила Зассаечка, ласково улыбаясь пастью треугольных зубов - Вам это понравится, дорогой мой.
- Нет. Пожалуйста, не надо, я боюсь даже думать об этом! - Полунедопьянов бросился вниз под койку. Его дрожащие руки судорожно рылись в барахле, ища защиты от злобной фурии. Быстрее, нашёл! Маска для ныряния, ласты - извиваясь всем телом, он стремительно надел это всё на себя. Теперь акваланг. Только один баллон, но в нём должен быть воздух. Вставив загубник в рот, он успокоился и хладнокровно ждал.
Смерть медленно заглянула к нему под койку, и так же неспешно опустилась вниз. Небольшая, маленькая фигурка, но бёдра... Они были сказочно, до умопомрачения широки и могли вместить в себя всё, включая зрелого мужчину, коим был Полунедопьянов.
- Ну, где ты там прячешься? - Хочешь я вырожу тебя обратно? И мелко, отвратительно засмеялась.
- Не надо, я сам - ответила ей темнота.
"Это мы ещё посмотрим, кто кого выродит" - Полунедопьянов коротким прыжком отважно бросил своё тело прямо в широко распахнутый оазис своего врага.
"Здесь уж точно нет зубов" - усмехнулся он, пуская пузыри в кровяных менструальных водах...
